Всем смертям назло

Семья участницы Сталинградской битвы дважды получала на неё похоронки. Но она выжила в той страшной мясорубке. И 70-летие Великой Победы будет встречать вместе со всей страной.

 

Упала в обморок вместе с раненым

На скрип калитки отозвался мамин голос: «Кто там?» – «Вам письмо от дочери!» – решила пошутить Капиталина. – «Нет у меня дочери! Погибла она!» – «Да ты что, мама, это же я, твоя Капелька!»...

 

Первый раз весть о её гибели принёс земляк-уфалеец, вернувшийся по ранению домой. Солдат утверждал, что сам после переправы через Северный Донец укладывал безжизненную Капу на носилки. Второй раз известие было уже официальное: убита при освобождении Одессы. А между Донцом и Одессой были ещё 200 дней и ночей. Именно столько длилась оборона Сталинграда. 

 

– Я ещё училась в школе Верхнего Уфалея, когда началась вой­на, – рассказывает Капиталина Николаевна Бродягина, с которой мы встретились в её квартире в канун юбилея Победы. – Мы тогда всем классом запросились на фронт. Но нам отказали, поскольку ни у кого не было военной специальности. А тут как раз в Уфалее формировался 1107-й артиллерийский полк резерва Главного командования. С ним я и уехала летом 1942 года в Раменское, что под Москвой. Почему меня взяли? Да потому что в школе я посещала курсы медсестёр. В Раменском полк влился в 39-ю стрелковую дивизию, и мы отправились на Дон. Все орудия перевозили с помощью конной тяги.

В первый же день пребывания на фронте случилась катастрофа: немцы прорвали оборону! Переправу разбомбили, всех лошадей перебили, а люди, бросив пушки, пытались перебраться на другой берег вплавь. Вот когда Капа добрым словом вспомнила сдачу школьных норм ГТО, в которые входило и плавание. А над плывущими уже появились мессер­шмитты, поливающие пулемётным огнём торчащие над водой головы. Неподалёку от Капы пуля угодила в девушку, которая, как и она, была санинструктором. Короткий, но пронзительный девичий крик «Мама!» перекрыл на мгновение грохот разрывов и тут же стих.

 

Но самое большое потрясение ожидало на берегу. К Капе подвели солдата, которому выше локтя осколком оторвало руку.

 

– Я впервые увидела раненого, да ещё с такой травмой. Из разодранного рукава гимнастёрки торчала белая плечевая кость, а на ней – травинки. Видимо, когда его вытащили, он какое-то время лежал на земле. Я вынула из санитарной сумки пинцет и попыталась убрать налипшие травинки. Но вместо этого ухватила нерв, свисавший белой ниточкой. Ему стало плохо, и он упал, ну, и я рядом с ним грохнулась в обморок.

 

Ошибки не было – снимок реальный

Но то была первая и последняя слабость, проявленная за всю вой­ну санинструктором Капой Девятовой, которую вскоре с подачи одного острослова стали называть «гвардии Капа». Но случилось это чуть позже, когда отступавшая 39-я дивизия насмерть встала в Сталинграде у завода «Красный Октябрь». Все 200 дней город отстаивали 62-я армия Василия Ивановича Чуйкова и 64-я армия Михаила Степановича Шумилова. И всё это время в рядах бойцов находилась санинструктор, гвардии старший сержант Капиталина Девятова. Доказательство тому – фотография, где запечатлён момент одного боя. Зима. У периметра полуразрушенного завода залегли пулемётчик и два автоматчика. А за куском стены наблюдает за перестрелкой солдат в подпоясанном ремнём ватнике и с каской на голове.

 

– Эту фотографию я увидела в 1968 году на 25-летии Сталинградской битвы в Волгограде. С недоумением прочла подпись: «1942 г. Сталинград. Идут бои в цехах завода «Красный Октябрь». Справа в каске – санинструктор, гв. ст. сержант Девятова Капа (Бродягина) или «гвардии Капа». Я обратилась к руководителю музея: «Тут какая-то ошибка. Никто меня во время боя не фотографировал, да и себя я не узнаю». А он отвечает: «Никакой ошибки нет. Когда мы организовывали музей, об этом узнал бывший корреспондент фронтовой газеты. Он и прислал нам этот снимок, сделанный им как раз в Сталинграде. А вы по ходу боя просто его не заметили».

 

Санинструктор Капа – справа в каске. Снимок сделан в 1942 году.

 

Через Волгу за бинтами

И это верно. Какое там озираться по сторонам, когда нервы напряжены до предела. То и дело ожидаешь стона или зова: «Сестричка!» «Гвардии Капа!» И тогда санинструктор Девятова без промедления бросалась на зов. И не важно: затишье или идёт непрерывная пальба с обеих сторон. Главное – успеть перевязать раненого, уложить на плащ-палатку и одной или с помощью санитара волоком оттащить в безопасное место.

Капиталина Николаевна честно признаётся: ни лиц, ни званий раненых не запоминала. Всё внимание – только спасению раненого. Потому-то она и попала на той же встрече в Волгограде в конфузное положение.

 

– Вышли мы с военфельдшером Машей, которая сегодня в Кургане живёт, из гостиницы. Присели на скамейку. Подходит к нам видный такой полковник с женой. Обращается ко мне: «Гвардии Капа! Узнаёшь?» Я подскочила по старой военной привычке: «Никак нет, товарищ полковник, я вас не знаю, вы ошиблись!» «А помнишь, формировались в 42-м в Уфалее? Был у вас такой шебутной младший техник, лейтенант Венька Гребнев!». «Веньку помню!» Он захохотал: «Так этот Венька я и есть!» И уже серьёзно, обращаясь к жене: «Надя, вот этому человеку я дважды обязан жизнью!»

 

Не только бывший шебутной младший техник Венька – будущий полковник Вениамин Гребнев был обязан жизнью сан­инструктору Девятовой. Её благодарили сотни бойцов 39-й дивизии... В условиях осады истощались не только запасы продовольствия и боеприпасов. Остро не хватало перевязочных материалов и крови для переливания. И тогда командир вызвал санинструктора Капу.

 

– Он приказал мне переправиться через Волгу, выйти на наших и запастись всем необходимым. Дал мне в подмогу двух солдат. Мы нашли на берегу лодку и ночью поплыли. А немцы периодически запускали осветительные ракеты на парашютиках. Они долго держались в воздухе и всё вокруг освещали ярким светом. Мы преодолели больше половины ширины реки, и тут нас заметили. И началось: вода закипела от разрывов снарядов. Одного сопровождающего убило, саму лодку разбило в щепки. И снова, как на Северном Донце, пришлось остаток пути добираться вплавь. На том берегу нас встретили морячки, прибывшие на Волгу с Тихого океана. День мы провели у них, а ночью с медикаментами, бинтами и банками консервированной крови отправились обратно.

 

За этот героический поступок Капиталину Девятову удостоили самой дорогой для неё солдатской награды – медали «За боевые заслуги».

 

Раз наяву и тысячу во сне

После победного прорыва под Сталинградом 39-ю дивизию перебросили на 3-й Украинский фронт. И снова оборона, но уже Одессы.  Стоны раненых и спешащие им на помощь санинструкторы. Осколок угодил Капиталине под колено как раз у знаменитого оперного театра, где она перевязывала начальника полковой разведки Володю Пивоварова.

 

После госпиталя вернулась в родной Уфалей. Пошла вставать на военный учёт. Военкому заявила: «Оформляйте, но имейте в виду: мне надо догонять свою часть!» Тот не отреагировал, а лишь заметил, что кроме военного, ей надо встать и на партийный учёт. В горкоме партии она повторила ту же фразу. «Да не догнать тебе своих, – раздражённо бросил ей партсекретарь, – они уже Берлин берут! А у нас есть предложение: через два дня – отчётно-выборная комсомольская конференция. И мы будем рекомендовать тебя вторым секретарём горкома ВЛКСМ». Так Капиталина сменила боевую гимнастёрку на блузку с комсомольским значком. А вскоре встретила свою судьбу – Михаила Бродягина. Знала его ещё до вой­ны: он дружил с её старшим братом. На фронте воевал танкистом. Его танк штурмовал Берлин.

 

– Сам он каслинский, – уточняет Бродягина, – как только вернулся с фронта, сразу поехал в Уфалей меня искать. Поженились в 1946-м. Прожили мы с ним 35 лет...

Война прошла через всю жизнь Капиталины Николаевны. И не отпускает до сих пор. То и дело к ней обращаются с просьбой выступить перед школьниками и даже детсадовцами. А каждое воспоминание – как крик раненого: «Сестричка! Гвардии Капа!» Я спросил, как ей удавалось переступать через страх, естественный инстинкт самосохранения и бросаться под пули.

 

– Мы люто ненавидели этих фашистов! – просто ответила она, – ненависть и заставляла нас держаться, стоять насмерть. А страх был. Помните, у Друниной: «Я только раз видала рукопашный. Раз – наяву. И тысячу – во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне».

 

Капиталина Бродягина о вой­не знает всё. Вот почему она так ценит мир, которому мы обязаны ветеранам Отечественной, в том числе и ей – санинструктору, сестричке, гвардии Капе.

Поделиться публикацией