Пусть хоть Путин приходит, детей в школу не пущу!

Так отреагировал сосед на мой вопрос, почему его дети не учатся
 
Чужая семья – крепость, и лезть туда ни родственникам, ни тем более соседям как-то не полагается. Но душа болит, когда видишь в нашем, хотелось бы верить, цивилизованном городе отголоски средневековья.
 
За высоким забором
Сама я кыштымская, но давно живу в Челябинске. Однако к родителям приезжаю почти на каждые выходные. У меня есть маленький сын, которому по приезде вполне хватает минут десяти-пятнадцати, чтобы обнять бабушку и дедушку, потискать кошек, поиграть с собакой. Затем ему надо бежать на улицу, ведь там совсем другие «игрушки» – живые козлята и ягнята, а также его сверстник, друг Боря, мальчик-таджик (понятно, зовут его не так, но по-русски его все Борисом кличут).
Собственно, из-за своего сынишки я и познакомилась с хозяйкой дома, где живёт семья таджиков. В нём они поселились одиннадцать лет назад, отгородившись от внешнего мира большим кирпичным забором. Хозяйку зовут Зульфиёй. Но если честно, назвать её хозяйкой язык не поворачивается – она настоящая рабыня. На ней муж, два его брата, отец (вот кто действительно является главой всего и вся), трое детей, полтора десятка овец с ягнятами, несколько коз, пара куриц и кролик. Всё это хозяйство тянет на своих плечах Зульфия. О том, как живётся бедной женщине, которая вынуждена ежедневно готовить казан плова или шурпы на восемь ртов, рассказывать не буду. В конце концов, это традиционный уклад таджикской семьи.
 
Детки в клетке
Я буду рассказывать о детях – настоящих узниках и заложниках сложившейся ситуации. Младшему сыну Боре пять лет, средней девочке, Танзиле – семь, старшей, Гуле – десять. Им запрещено уходить дальше ста метров от дома. Они не посещают ни детский сад, ни школу. Да и поиграть на улице могут лишь тогда, когда отец на базаре торгует, а когда он на порог – дети в дом.
У Зульфии денег нет совсем. Муж покупает детям одежду в случае, если совсем уж нечего надеть, поэтому они бегают в тех обносках, что отдают соседи. Соседи же подкармливают их печеньем и конфетами. Так как дома сладостей нет, дети превращаются поистине в попрошаек. Если по вечерам они сыты, так как мать готовит еду для взрослых, то чем питаются утром и днём, никто из мужчин не интересуется. Из довольно скудного набора продуктов (мужчины привозят с рынка продукты мешками – мешок сахара, соли, муки, риса, моркови и лука) Зульфия пытается что-то состряпать для малышей. Соседи научили её печь блины, пирожки, оладьи, делать омлет из козьего молока.
Но главное – дети должны беспрекословно слушаться деда и никуда не отлучаться из дома. Совсем. В магазин им ходить строжайше запрещено, кататься на велосипеде – тоже. На днях соседская девочка вынесла ролики. Сама покаталась и Гуле дала по доброте душевной. Дед увидел, рассказал сыну, тот избил за это жену. Да, Зульфию он бьёт регулярно. Остальные братья смотрят и не вмешиваются.
В прошлом году Гуля должна была пойти в школу – отец запретил. Зульфия мне пожаловалась тайком, что она очень хочет, чтобы дети учились, знали русский язык. Через знакомую я сообщила об этом в управление по делам образования. В мае к ним приехала комиссия. Мужчины очень вежливо выслушали нежданно нагрянувших визитёров. Они согласно кивали головами, говорили, что обязательно придут с документами оформлять детей в школу, но… как только за ней закрылась дверь, Зульфию стукнули по голове – нечего дурью маяться.
А Гуля, едва я успела появиться на пороге, радостно прошептала, чтобы дед не услышал: «Тётя Ира, я скоро в школу пойду, и Танзиля – тоже!!! К нам тётя приходила, в школу записала!». Зульфия глаз не поднимает: «Ещё раз стукнут, наверное, дурой буду, соображать перестану, тогда, наверное, легче мне станет!».
 
Мрак по расчёту
Сердце кровью обливается, когда я вижу, что книжки, которые я дарила, дети до дыр затёрли – от безделья они с ума сходят. Нынче и средней, Танзиле, уже семь исполнилось. Что их ждёт?
Тут как раз случай представился. Мой сынок с Бориской играет, соседи-старушки вечером у ворот собрались, и машина с базара приехала, все мужики-таджики вместе собрались.
Я где шуткой, где прибауткой про то, про сё спросила и решила опять о школе поговорить. Как же так, говорю, Толя (это мужа Зульфии на русский лад так зовут), детям уже пора бы в школу ходить. Толя молчит. На меня его братья набросились: «Зачем девочкам учиться? Что в этом хорошего? Вырастут, выдадим за таджиков замуж, будут, как Зуля, жить, ничего не делать!» (Это Зуля-то со всем хозяйством ничего не делает?! Да у неё свободной минуты нет). «Это ваши мужики – лентяи, – продолжает Бахтияр, они своих женщин работать заставляют, а наши женщины дома сидят, им учёба ни к чему».
«Да пусть ко мне во двор хоть сам Путин придёт, всё равно детей в школу не пущу!» – сказал, как отрезал, Толя, демонстрируя всем своим видом, что разговор закончен.
«Бесполезно разговаривать, они по-своему привыкли» – зашептались соседки и разошлись по домам. Я тоже с сынишкой к своему дому направилась. А на душе стало так муторно.
Вот этих таджиков сейчас в Таджикистан и калачом не заманишь. Что там делать, если и здесь, в России, у них точно такие же порядки? Точь-в-точь тот же уклад, когда жена – не человек и над ней дозволено издеваться. И детей не принято учить, тем более девочек. Здесь муж кум королю и сам волен кого-то казнить, кого-то миловать.
 
Подрастающее пополнение…
За всё время их проживания в этом доме ни один представитель официальных структур государственного и муниципального уровня не появился на их пороге ни по какому поводу (за исключением комиссии по поводу школы, которую мы, соседи, инициировали). Где вы, наши административные, миграционные начальники? Где участковые полиции, которые обязаны по долгу службы заниматься профилактикой правонарушений на своих участках? Где она, власть, которая позволяет насаждать деспотичные порядки Таджикистана в отдельно взятом дворе? У России свои законы? Да плевать они на них хотели! Таджики ведь не пьют, с местным населением прилично и очень вежливо разговаривают. Если попросишь – помогут. А то, что за воротами делается и дети не учатся – никогошеньки не касается. И после этого мы – цивилизованное общество?
«Не пиши в газету, – взмолилась мама, узнав о моих намерениях. – Они люди злопамятные, пакость какую-нибудь нам подстроят или вообще дом спалят». И я понимаю, что они это вполне могут сделать. Но моя душа педагога просто не выносит такого средневекового безобразия, что творится у меня буквально под носом. «Нет, – ответила я маме, – обязательно напишу».
Эти дети вырастут быстро и пополнят полноправное народонаселение России. Без знания элементарной грамотности. Без навыков проживания в цивилизованном обществе. И с отрицанием тех законов, которые в нём установлены.

Поделиться публикацией