Общения не получилось только с кошками

Мечты сбываются: Корреспондент «КР» девять дней провела в столице Франции
 
В Париж я отправилась одна – без попутчиков, экскурсионной группы, гидов и путеводителей. Я слишком долго мечтала об этом городе и не хотела встретиться с ним в толпе туристов.
 
Целовать Уайльда запрещено
Чтобы родилась мечта, достаточно двух совпадений. Для меня ими стали потёртый томик «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго, которого я взахлёб читала в десятом классе, и брелока из Парижа в форме Эйфелевой башни, подаренного соседкой. Когда к нарисованному моим воображением романтическому образу города добавилась эта маленькая его материальная частичка, я решила, что однажды непременно туда отправлюсь. В этом году у меня, наконец, появилась такая возможность. Три крупные премии за отличную учёбу и творческую деятельность, годовая стипендия и месяц упорной работы в «Кыштымском рабочем» – столько стоило для меня исполнение заветной мечты.
В Париже я планировала дойти пешком до центра города (мой отель находился от него достаточно далеко), но, свернув не на той авеню, оказалась на кладбище Пер-Лашез, на котором находятся захоронения многих известных людей, и одно из них принадлежит писателю Оскару Уайльду. Его поклонницы со всего света покрыли надгробие отпечатками губной помады. Об этом я знала из фильма «Париж, я люблю тебя».
Мои планы «заскочить на пять минут», как выяснилось, были очень наивны – кладбище оказалось целым городом со своими улицами, скверами для отдыха и даже ограничениями по скорости для автомобилей. Среди потемневших от времени дворцов-усыпальниц бродили многочисленные группы туристов. Сначала мне показалось странным такое массовое преклонение живых перед давно усопшими, но потом я и сама погрузилась в спокойно-таинственную атмосферу, которую нарушали лишь редкие крики обитателей кладбища – больших чёрных воронов. Через час я пришла к намеченной цели. Сейчас могила писателя очищена от губной помады и обнесена стеклянной оградой, которую фанаты уже покрыли цитатами. Самая крупная надпись – по-русски: «Любви все возрасты покорны». Что сказать – широта русской души видна даже во французской столице!
 
Одна минута возле Моны Лизы
Через пару дней я освоила метро и без труда добралась до основных достопримечательностей, которые, ну, грех не увидеть в Париже. В Лувре впечатлили две вещи: аудиогид напрокат с сенсорной панелью, навигатором и 3D-системой и длина очереди до «Моны Лизы» Леонардо да Винчи. Десятки людей терпеливо дожидались, чтобы увидеть знаменитую картину. Но о каком искусстве может идти речь, если твоё время пребывания у полотна ограничено одной минутой?
Специфичным оказалось современное искусство в Центре Жоржа Помпиду. Смотрю на стену – висит новогодняя гирлянда. Если бы не табличка, не поняла бы, что это шедевр, в котором автор показал цикл бесконечности жизни. Иду дальше – стоит чёрный стул. Думаю, он, наверно, символизирует неизвестность и неустойчивость земного бытия. Оказалось, это стул для отдыха. В общем, не поняла я современных авторов.
Зато перед картинами импрессионистов в музее д’Орсе у меня захватывало дух. Моне и Ренуара надо видеть в оригинале. Полотна кажутся невесомыми и пронизанными чистым солнечным светом. А насыщенная «Звёздная ночь над Роной» Ван Гога делает окружающий мир нереальным и блёклым.
Были в моём маршрутном листе Люксембургский сад, явно уступающий Петергофу в Санкт-Петербурге, Эйфелева башня с километровой (не преувеличиваю!) очередью, действительно волшебный Диснейлэнд, заполненный туристами, по-прежнему романтичный Монмартр… Но самое большое впечатление на меня произвёл Собор Парижской Богоматери, тот самый, о котором я читала в десятом классе. Высоченные тёмные стены, мягкий свет из украшенных витражами окон и еле уловимая неземная музыка. По щекам покатились слёзы. Истинная католичка, – послышалось за моей спиной по-английски. Нет, религия здесь ни при чём – просто я не выдержала величия и красоты этого шедевра зодчества.
 
В них много русского!
Надо сказать, что все знаменитые достопримечательности были переполнены людьми. В основном, французами, приехавшими в столицу на отдых, японцами и китайцами. Далее – туристы со всего мира, среди которых значительный процент и наших соотечественников. Россиян всегда легко выделить из толпы по присущему всем русским выражению лица. Но это всё – в центре города. Главное же впечатление от поездки у меня осталось после ежедневных многокилометровых прогулок по Парижу, которые не сравнятся с поездками по заданным маршрутам туристических автобусов.
Самое большое удовольствие я испытывала от наблюдения за парижанами, когда уходила в менее посещаемые туристами районы. Жители столицы покорили меня полным отсутствием комплекса «а что обо мне подумают». Для них устроить пикник на газоне прямо рядом с тротуаром или на набережной – обычная ежедневная процедура, а для танцев на берегу Сены специально устанавливаются на лето площадки с музыкой (на них всегда много людей самых разных возрастов). А ещё парижане необыкновенно жизнерадостны и общительны. Они постоянно в компании, смеются, улыбаются, занимаются общим делом, которым нередко становится спорт. Группы молодых людей по 10-15 человек собираются прямо в парках для занятий йогой, гимнастикой или силовыми упражнениями.
Первые несколько дней я не могла избавиться от мысли: какие же мы разные! Правда, потом пригляделась получше. Девушка выбрасывает окурок в метре от урны, пожилой мужчина в метро подливает в бутылочку с колой красного вина из сумки, араб справляет нужду в кусты прямо на центральной аллее. Что-то есть в этом очень русское. Наверно, поэтому мне было так легко находить общий язык с парижанами.
 
В бедной стране читают Толстого
А общалась я постоянно – знакомилась каждый день с двумя-тремя новыми людьми, большинство из которых неплохо изъяснялось по-английски (по-французски я знаю всего пару слов и выражений), с другими же разговор строился на цепочке общепонятных слов и эмоциональных жестов. В целом, общение у меня удавалось со всеми, кроме кошек. Французские мохнатые ни в какую не реагировали на моё «кыс-кыс». Ситуацию мне прояснил Рома (ударение на последний слог), самый англоговорящий француз-менеджер крупного национального банка. Познакомившись в бизнес-центре, мы общались до самого отъезда.
– Наши кошки отзываются на… Тут он произнёс что-то среднее между «меню-меню» и «мну-мну». Я попыталась повторить, но Рома раскритиковал моё произношение, объявив его китайским. И предложил интернациональное «мяу».
Роме я задала и более серьёзный вопрос, который мучил меня с первых дней приезда: почему на улицах так много людей, которые просят милостыню?
– Франция – бедная страна с высоким уровнем безработицы, – ответил он. – Средняя зарплата парижанина 1600 евро, больше тысячи из которых уйдёт на оплату небольшой двухкомнатной квартиры.
Я стала объяснять своему французу, что у нас на улице вот так сидят либо пожилые люди, либо больные, либо алкаши.
– А у вас руку протягивают здоровые тридцатипятилетние мужчины. Почему не пойти грузчиком? Продавать брелочки туристам по два евро за десять штук, как это делают перед Лувром и Нотр-Дамом, в конце концов?
– Французы ленивые, – ответил Рома.
Всё-таки мы очень похожи, ещё раз отметила я про себя.
Не считая этой темы, говорили мы, в основном, об искусстве, литературе, привычках французов и россиян. Рома оказался знатоком и любителем русских классиков и с особым восхищением отзывался о Достоевском и Толстом. Был мой француз и в России. На вопрос «и как?» долго пытался подобрать слова, видимо, чтобы меня не обидеть, и, в конце концов, ограничился фразой «двух недель мне хватило».
Ну, а мне, если честно, хватило и моих девяти дней в Париже, впечатлений от которых будет достаточно, минимум, на полгода. Французская столица не только оправдала, но и превзошла мои ожидания. А в чемодане, полном подарков и обновок, я привезла 15 брелоков в форме Эйфелевой башни. Кто знает, может, кого-нибудь из моих знакомых такой подарок, как и меня когда-то, вдохновит на путешествие?

Поделиться публикацией