Герои и подвиги. Жительница Кыштыма Галина Степановна Рябинина поделилась воспоминаниями о своём детстве в годы войны

Галине Степановне Рябининой 19 лет. ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА Г. С. РЯБИНИНОЙ.

Галина Степановна Рябинина, в деви­честве Морозова, родилась в деревне Ермолинка Смоленской области, что в 200 километрах от Москвы по Москов­ско-Минскому шоссе. По этому шоссе и шли немцы в Великую Отечественную на Москву. Деревня находилась в 7-9 километрах от шоссе, поэтому немцы туда периодически наведывались.

Людей загоняли в сарай и сжигали

Галине было четыре года, когда она впер­вые увидела фашистов, но это было как вчера. С автоматами наперевес они вва­лились в их большой дом, выпроводив из него хозяйку с шестью детьми. Галя была самой младшей. Старший брат Сергей воевал на фронте. Семнадцатилетнего брата Володю немцы угнали в Польшу, в концлагерь. Отец ушёл в партизаны. До войны он работал председателем сель­совета, и на фронт его не брали, так как семья была многодетная.

Семье пришлось жить в вырытом кры­том окопе, что находился за домом. Его успели сделать до прихода немцев. Взя­ли с собой козлёнка, который ни разу ни заблеял!

Немецкие части то и дело менялись, останавливаясь на два-три дня, а порой на неделю. Мать, Марию Дмитриевну, они заставляли готовить для них еду. Когда фрицы уходили, семья перебира­лась обратно в дом.

Дети видели, что творили фашисты. Галина Степановна вспоминает, как со­седнюю деревню спалили дотла. Людей загнали в сарай, заперли и подожгли. Не­скольким ребятишкам удалось бежать… После той трагедии жители соседних деревень боялись идти в райцентр мимо пепелища. Настолько жутко становилось при виде выжженной здесь жизни.

Но беда не приходит одна. Сестра Га­лины Ира и брат Женя заболели тифом. Мама повесила на дверь лист с надписью «тиф». В это время к ним пришёл немец­кий врач, который первым делом сорвал бумажку и на плохом русском языке объ­яснил: «Нельзя! Сожгут сразу!»

– Спас он Иру и Женю. Приходил к нам тайком по ночам и лечил их. Меня на руках носил, говорил, что такая же дочь у него осталась в Германии. Приносил кон­фетки-леденцы, а угощал только меня. Когда он уходил, я со всеми делилась, –рассказывает Галина Степановна.

Под носом у немцев спасли офицера

Жизнь текла по законам военного време­ни. Шла тяжёлая борьба за выживание.

– Несколько раз я стояла под дулом автомата. Ох, как это страшно! Однаж­ды в дом вошли немцы, а я за печкой пряталась, да зашевелилась. Немец выстрелил автоматной очередью, испугавшись шороха. Пули прошли поверх моей головы. А староста закричал: «Киндер! Киндер!» – мол, ребёнок там. В дру­гой раз немцы посадили на сани двух братьев и меня и поехали в лес. Братья рубили еловые ветки, а я под прицелом у них была. Фрицы-то леса как огня боялись, всё повторяли: «Рус партизан!» и автомат на­готове держали – если партизаны появятся, то меня первую убьют.

Однажды зимой немцы ушли из де­ревни. Морозы были под 40 градусов. Женя с Павликом с санками в лес за дро­вами поехали и наткнулись на нашего офицера. Он не мог идти, был в сапогах, обморозил ноги. Мама Мария Дмитри­евна на свой страх и риск приняла его в дом. Разрезала голенища хромовых сапог, обработала ноги гусиным жиром, положила парня в спальню. Назвался он Борисом. Мы все стали за ним ухаживать. Через пару дней с криком «Мама, немцы дома обходят!» в дом вбежал брат.

Мама схватила шинель, фуражку, са­поги и всё кинула в печь. Наспех остриг­ла Борису его чёрные волосы, так как он был похож на еврея. С немцами в дом вошли два полицая, подошли к кровати. Мама, откинув одеяло, сказала: «Это сын мой. Он для вас дорогу на Москву от снега расчищал. Ноги-то и обморозил». Фрицы посмотрели, головой закивали: «Гуд! Гуд!» Тогда многих жителей сгоня­ли чистить шоссе от снега.

– Я до сих пор думаю, как маме при­шло в голову вещи в печку бросить? Если бы нашли, всех нас убили бы. Борис жил у нас месяца четыре, но никто в деревне нас не выдал! Когда он уходил с партиза­нами, которые за ним приехали, то обе­щал вернуться.

Через какое-то время, уже весной, ма­му вызвали в райцентр. Надела она сапо­ги и пошла пешком 25 километров. Шла и всё думала, что старший сын Сергей погиб. Но ей сказали, что погиб Борис. Он сиротой был и просил в случае его гибели нам сообщить.

В 50-е годы к Морозовым приезжали двое военных, всё про Бориса расспра­шивали. Но семья толком ничего не зна­ла. Документов при нём не было, он их в лесу закопал. Когда уезжал, говорил: «Вернусь, найду их».

С фронта вернулись только трое…

Тяжело приходилось в годы войны. Ели лебеду, щавель, крапиву. Копали картош­ку замороженную, промывали и делали «теруны» – лепёшки, похожие на оладьи, только чёрные. Весной в поле собирали зёрнышки, горстку-две.

– Женя с Павликом сделали неболь­шую мельницу, – вспоминает Галина Степановна. – Взяли берёзовый пенёк, набили в него железки. Сверху – второй пенёк с железяками. К столбу привязали палку, потом крутили, зерно мололи. Так вся деревня к нам стала ходить. Хорошо помню День Победы! Предсе­дателю колхоза позвонили по телефону, а он уж всем объявил. На улице постави­ли столы, и все несли, что у кого есть из еды, в основном картошку. Пели, пляса­ли, радости не было предела! Наконец-то война закончилась! Но с фронта в деревню вернулись только три мужика, остальные женщины остались вдовами.

В Кыштым Галина Степановна при­ехала в гости к брату, который здесь слу­жил в рядах Советской армии и остался сверхсрочно, а потом женился. Она тоже решила поселиться в уральском город­ке, который стал для неё второй роди­ной. Работала заведующим школьным отделом горкома комсомола, секретарём партийной организации трикотажной фа­брики, начальником Союзпечати и секре­тарём партийной организации Узла связи. Сейчас она проживает в районе Шуранки. Галина Степановна Рябинина – ветеран всесоюзного значения. Награждена юби­лейной медалью к 100-летию рождения В. И. Ленина.

Статью подготовила Елена РЕННЕР, краевед.

Поделиться публикацией