Отечеству служили без различия сословий

История: В семейных архивах кыштымцев хранятся редкие документы
 
В семье Веры Александровны Лаптевой от деда Трофима Ивановича Крючкова сохранилось «Свидетельство
о выполнении воинской повинности». На пожелтевшей картонной обложке документа изображён Георгиевский крест
с девизом «За веру, Царя и Отечество».

 
Прадед погиб от сотого медведя
Над эмблемой с перекрещенными винтовками написано: «Ратник 1-го разряда». Началом службы 26-летнего Трофима обозначено 1 января 1887 года, а уволили его со службы в 1892 году. В запасе, как гласит свидетельство, ему надлежало быть до достижения 43 лет, то есть до 1909 года.
– Мне удалось проследить родословную по линии деда с 1767 года, когда в Кыштым переселили часть рабочих с Шайтановского завода, – рассказывает Вера Александровна. – У истоков династии стоял Василий Моисеев по прозвищу Крючок. Знаю, что прадед Иван Крючков был знатным медвежатником. С одной лишь рогатиной он одолел 99 медведей, а вот сотый в 1882 году задавил его. Дед мой, Трофим Иванович Крючков, родился в 1867 году. Служил он рядовым в четвёртом Туркестанском батальоне. Умер в 1942-м.
В фондах городского музея хранится учебник «Родной мир», изданный в 1906 году. В нём говорится об условиях прохождения воинской службы в царский период:
«В 1874 году Александр II – Царь-Освободитель – совершил важное преобразование – учредил всеобщую воинскую повинность. В прежнее время в рекруты брали только крестьян и мещан, дворяне же служили по своей охоте и обыкновенно занимали офицерские должности, а купцы совсем не служили в войске. Сама служба продолжалась очень долго, целых 25 лет, поэтому отставные солдаты возвращались домой уже стариками и не могли добывать себе пропитание. С 1874 года было постановлено, что защищать своё Отечество должен каждый подданный, без различия сословий. На этом основании ежегодно все молодые люди, достигшие 21 года, должны брать жребий. Одни из них поступают на службу, а другие зачисляются в запас и могут быть потребованы на случай войны. Срок службы назначен только шестилетний и то не для всех: кто больше учится и больше образован, тот меньше и служит».
 
Исподние брюки для казны
Воинское свидетельство стрелка Трофима Крючкова добавляет к информации из «Родного мира» целый ряд занятных подробностей. Строго указывалось: «В случае призыва в ополчение обязан явиться в ближайший к месту постоянного или временного жительства уездный город. На устройство домашних дел даётся трое суток». Если призванный на службу приносил с собой собственные сапоги, то эти вещи могли быть «зачтены в казну, а ему уплочены будут за эти вещи деньги». Так вот, пара сапог тогда оценивалась в пять рублей, рубашка – в 50 копеек, за «одни исподние брюки» – кальсоны – платили 35 копеек, за «принесённый годный полушубок» – четыре рубля. «Прейскурант» был отпечатан типографским шрифтом, но к нему имелась и дописка чернилами. Судя по ней, Трофиму дополнительно тогда выдали 26 копеек за рукавицы и 72 – за суконные портянки.
В 1887 году, когда Трофима Крючкова призвали на службу, он был ещё холост. Но в свидетельстве на 11-й странице, которая озаглавлена «Священническия надписи и отметка об убыли», есть интересная запись, сделанная священником кыштымской Троицкой Единоверческой церкви Михаилом Боярским. В январе 1894 года он зарегистрировал брак старообрядца Трофимова «с крестьянскою девицей кыштымского завода Ксенией Ермолаевной Красниковой». Правдивость записи удостоверена церковной печатью с изображением храма.
 
Царский рубль за строевую
Есть в этом документе и другие записи, которые свидетельствуют о жизни служивого люда. Им разрешали «отлучаться» из Ташкента на свою малую родину, и адрес у Крючкова был таким: «Пермская губерния, Екатеринбургский уезд, Кыштымская волость и тот же завод». А по прибытии на место полагалось регистрироваться в Екатеринбургском уездном полицейском управлении. Имелся в свидетельстве и запечатанный пакет с мобилизационным предписанием. В нём указывалось: «В сем конверте хранится послужной лист, вынимаемый в Управлении Уездного воинского начальника при призыве на службу».
Самому Крючкову ни в походах, ни в сражениях «за Веру, Царя и Отечество», как гласит документ, участвовать не довелось. В Кыштыме, выйдя в запас, он работал в собственной кузнице, которая и обеспечивала средствами для проживания большую семью, где росли четыре дочери и двое сыновей. Вот сыновьям-то, Михаилу и Александру, довелось взять в руки оружие.
– В Гражданскую войну их записали в кавалерийский полк Красной Армии, – рассказывает Вера Лаптева. – Когда под Омском они попали в плен, белые мобилизовали их в армию Колчака, но вместе с другими кыштымцами они сбежали от золотопогонников. Мой отец Александр Трофимович в 30-е годы успел повоевать ещё и с басмачами в Средней Азии. У Михаила Трофимовича в 1942 году погиб сын Николай – на войне он был артиллеристом. Его фамилия есть на одной из мемориальных плит у Вечного огня.
Само свидетельство – размером 12 на 17 сантиметров. До революции его берегли как зеницу ока. А потом спрятали на дно сундука с прочими бумагами, поэтому оно и сейчас в хорошей сохранности. Кстати, аналогичный военный билет, принадлежавший Егору Фёдоровичу Сатанину, выставлен в музейной экспозиции Тайгинки, а в фондах городского музея есть такой же документ на имя Ивана Фёдоровича Богомолова, который за хорошую строевую подготовку получил рубль от самого царя.
По словам Веры Лаптевой, «Свидетельство о выполнении воинской повинности» побудило её заняться поиском других сведений из истории семьи.
 

КСТАТИ
С помощью члена совета общественной организации «Феникс» Инны Неповинных Вера Лаптева составила родословную, начиная с демидовских времён. А сейчас пополняет фотоархив и пытается уточнить, кто из предков изображён на снимках XIX и начала XX веков.

Поделиться публикацией