Конкурс «Армейские истории»
Совсем скоро мы будем отмечать День защитника Отечества. Это праздник настоящих патриотов своей страны, особенно тех, кто в разные годы служил в различных родах войск. Но ведь служба – это не только суровые армейские будни. Кому из нас не приходилось слышать от родных и знакомых забавные истории служивых людей. Да и юмор солдатский – особенный. Редакция «Кыштымского рабочего» приглашает всех желающих принять участие в нашем конкурсе. Опишите приключения, нестандартные ситуации, выходом из которых послужила солдатская (да хоть генеральская!) смекалка. Героями этих историй могут быть как сами авторы, так и их сослуживцы. И не откладывайте это занятие в долгий ящик. Истории принимаются как в бумажной версии, так и в электронной. Обязательно укажите свои полные данные: фамилию, имя, отчество, адрес и контактный телефон. Последний срок приёма конкурсных историй – 18 февраля. Все участники конкурса получат к 23 февраля призы, а авторы пяти лучших работ – денежное вознаграждение от трёх до пяти тысяч.
Истории в бумажной версии вы можете отправить по почте или принести лично по адресу:
г. Кыштым, пл. К. Маркса, 1.
В электронном виде — на адрес kysrab@mail.ru. В теме письма укажите «Конкурс «Армейские истории»
Истории, присланные участниками конкурса
Андрей ПРОКЛОВ.
Чуть не сжевал команду «Спартак»
Я демобилизовался в позапрошлом году. Служил в секретной части, секретов которой так и не разгадал. Большая часть солдатской службы приходилась на охрану складов, где хранилась зачехлённая техника. А что там пряталось под брезентом, нам, часовым, знать не полагалось, да мы и не настаивали. Наше дело было – стоять на карауле и вопросов не задавать. Всё бы ничего, вот только скука одолевала. Знаешь ведь, что никто на тебя не нападёт, поскольку степь да степь кругом, до ближайшего человеческого жилья десятки километров: любого лазутчика за версту усмотришь.
Ну, а чем спасаться от скуки? Песни петь не будешь, да и слуха у меня нет. Поговорить к тому же не с кем. Мечтать тоже надоело, тем более что мысль одна и та же вертелась – о скором дембеле. Разве что почитать. А вот читать мне было что. Переписывался я со своей девушкой из родного Кыштыма. И просил её присылать мне свежие номера журнала «Футбол», потому что очень болею за команду «Спартак». Так я и заступал на пост: с автоматом наперевес и с журнальчиком за пазухой.
Однажды увлёкся чтением, и меня в этот момент застукал разводящий – майор Сидорчук. Он выхватил у меня журнал и отчеканил: «Ещё раз поймаю, ты его на моих глазах сжуёшь!» Я, конечно, отдал честь и ответил: «Такого больше не повторится!» Так промаялся я с недельку и... Только вытащил из-за пазухи «Футбол», как откуда ни возьмись этот Сидорчук вынырнул. До сих пор понять не могу, как это ему удалось. Наверняка за углом склада тихарился. Встаёт передо мной и с доброй улыбкой говорит: «Ну, что, товарищ солдат, уговор помнишь?!» – Вздыхаю: «Как не помнить, товарищ майор!» – «Тогда исполняй!» Вырвал я из журнала страницу и начал засовывать в рот. И тут Сидорчук как закричит: «Ты что делаешь?!» И буквально выхватил из моего рта этот листок. Оказывается, он увидел заголовок статьи: «Спартак» проигрывает, но не сдаётся». Кто ж знал, что майор тоже фанат этой команды! Забрал он у меня эту страницу и сказал: «Значит так, солдат, ты мне тоже давай журнальчик читать. А на посту уж потерпи: сам знаешь – часовому не положено!» Я с ним спорить не стал. До конца своего срока службы мы по очереди читали «Футбол» и даже иногда спорили. Но последнее слово в споре на всякий случай я оставлял за майором Сидорчуком.
Юрий Михайлович ИВАНОВ.
Как танком рыбу ловили
После годичного обучения в училище меня направили для прохождения дальнейшей службы механиком-водителем в танковый полк под город Обруч Житомирской области Украины. Мне достался большой артиллерийский тягач – тот же танк. Однажды в 1957 году, возвращаясь на танковый полигон вместе с командиром взвода, мы пересекли небольшую речку Уж – шириной метров 20 и глубиной около метра. Её берега были пологими и каменистыми. Вблизи воды росли большие дубы. Пройдя брод, танкисты вышли из пропахших соляркой машин, чтобы полюбоваться природой и подышать чистым воздухом.
Командир взвода обратил внимание, что на береговой гальке что-то трепещется. Спрашивает: «Что это там, на камнях?» Танкисты ему отвечают: «Так это рыба!» Командир удивился и тут же изъявил желание отведать ушицы из речной рыбки. Слово командира – закон. Подчинённые тут же набрали около килограмма гольца и пескарей. Пришлось вытряхнуть противогаз и сложить улов в брезентовую сумку. Но, видимо, взыграл в командире рыбацкий запал. По его приказу мы выше по течению ещё трижды повторили «учебное задание» – прохождение водной преграды. И каждый раз наш улов заметно пополнялся. Дело в том, что при бросках в реку бронированных машин массой в 36 тонн на берег выбрасывается большая волна, после которой и остаются на гальке гольцы и пескари. Мы в тот раз без всяких удочек и снастей наловили более трёх килограммов рыбы. Правда, не обошлось без ЧП. На последнем броске я в азарте высунулся из люка, и меня накрыло волной. Хорошо, что только воды нахлебался, а не рыбы…
Григорий Николаевич АБРАМОВ.
Надеть бушВаты и взять Вапаты!
В 1956 году мы, призывники, четыре месяца участвовали в битве за урожай в Брединском овцесовхозе. После чего нас посчитали годными к солдатской службе и перебросили эшелоном на западную границу. Определили служить в мотострелковую роту. Здесь нас встретил старшина по фамилии Гарай. Как и положено старшине, – строг, суров и громогласен. Нам, салабонам, положено было его бояться, но вместо этого мы втихомолку над ним потешались. Дело в том, что у Гарая имелся дефект речи: вместо «л» он произносил «в». Однажды старшина привёл роту в столовую, снял пробу и заявил: В каше масВа маВовато!» В ответ раздался едва приглушённый смех. Тут же последовала команда: «Встать! Сесть!» И так несколько раз.
После завтрака, который прошёл молча, нас вывели на построение. Старшина рявкнул: «Надеть бушВаты, взять Вопаты! Приготовиться к работам на огневом городке!» И надо же было такому случиться, что с нами служил паренёк по имени Витёк. И у него был точно такой же дефект речи, что и у старшины. Но на Витька мы внимания не обращали, даже не подкалывали. Другое дело – «фефект» у начальства. Так вот, этот парнишка, не догадываясь, что может произойти, честно признаётся: «Товарищ старшина, а у меня нет Вапаты!» Мы за животы схватились! Гарай побагровел, в глазах – молнии. Выхватил у одного солдатика лопату, сунул Витьку: «Отрыть окоп в поВный профиль для стреВьбы стоя!» Бедный пацан копал яму чуть не до вечера. А старшина и потом не успокоился: объявил ему наряд на кухне в ночную смену.
Наутро на построении наказанный отрапортовал о количестве начищенной картошки и добавил, что «наеВся каши без масВа». Взбешённый от такой наглости старшина потащил Витька к командиру роты. Минут сорок из кабинета доносились крики и вопли. Потом всё стихло. Наружу вышли умиротворённый Гарай и бледный от пережитого Витёк. Наконец-то всё прояснилось. Старшина понял, что солдатик вовсе не хотел его передразнивать, а тоже страдал таким же речевым недугом. Но на всякий случай добился его перевода в другую роту. И это было правильным решением: два клиента логопеда в одном коллективе – согласитесь, уже перебор.
Борис Степанович ШАРАБРИН.
Перевёрнутая бочка
Срочную службу мне довелось проходить в Белоруссии. Всё бы ничего, вот только в увольнение нас отпускали редко. По этой причине многие бегали в самоволку, в том числе и я. Однажды попался на глаза патрулю. Угодил на гауптвахту. В нашей части «губа» отсутствовала, поэтому штрафников отправляли в соседнюю. Определили 15 суток. Но тут мне «подфартило»: сначала старшина гауптвахты поручил мне покрасить забор, после чего предложил: «Наполнишь вон ту бочку водой и, считай, срок свой ты отбыл». Я глянул на бочку, и мне поплохело: не бочка, а вертикально стоящая цистерна кубов на 20! В ней прежде квасили капусту на всю часть: солдаты залезали в неё в резиновых сапогах и утаптывали. Капусту съели, железную посудину опустошили.
Воду надо было брать из колодца, что отстоял метров в 30 от этой здоровенной ёмкости. Работы, как я понимал, на все 15 суток, и то вряд ли управлюсь до конца отсидки. Смотрю я на бочку и размышляю. И тут в голову мысль пришла! Подозвал товарищей по несчастью: «Ребята, помогите эту хрень перевернуть!» Перевернули. Совсем другое дело! Если с той стороны глубина – метра два, то с обратной – сантиметров 15. Ну, я за полчаса с заданием управился: принёс несколько вёдер и залил по самый рубчик. Сразу бежать докладывать об исполнении не стал, а дождался утра. И как только в окне своей каптёрки на втором этаже показался старшина, по всей форме излагаю: мол, ваше задание исполнено, извольте держать данное слово. Долго смотрел старшина на бочку из окна, чего-то пытался соображать, но так и не постиг солдатской хитрости. Пришлось ему звонить на КПП с приказом меня выпустить.
Я со всех ног бросился в свою часть, благо она находилась в нескольких минутах быстрого хода. Доложил командиру взвода о досрочном освобождении, но был встречен хохотом. Оказывается, старшину всё же осенило, и он, обстучав пустую бочку, позвонил моему взводному. Но никаких карательных мер не последовало. Видать, за проявленную смекалку.
Юрий ЧМЕЛЁВ
Генерал-лейтенанта понизили до прапорщика
В начале 70-х годов в Советской Армии ввели воинское звание «прапорщик». В то время в Свердловске при штабе Уральского военного округа проводились сборы прапорщиков, которых разместили в казарме воинской части. У входа в казарму находился пост дневального с обязательным элементом – тумбочкой, у которой упомянутый дневальный должен был находиться круглосуточно. По Уставу, в одну из его обязанностей входило оповещение личного состава о прибытии в расположение начальников – от командира роты и выше. В этом случае громко подаётся команда «смирно!». В один из дней на пост дневального заступил молодой солдат. И надо же было такому случиться, что в казарму зашёл генерал-лейтенант, заместитель командующего войсками округа. От такого начальства, по идее, и командира роты бы дрожь проняла. А солдат спокойно смотрит на него, моргает и молчит. Дело в том, что расположение звёзд на погонах у генерал-лейтенанта и прапорщика почти одинаковое. Разница в том, что генеральские звёзды больше размером, и они вышитые. Генерал по-отечески спросил молодого солдатика: «Сынок, а почему команду «смирно!» не подаёшь?». На что тот ответил: «А мне старшина роты сказал, что по прибытии прапорщика команду «смирно!» подавать не нужно». Генерал был душевным человеком, фронтовиком. Он только улыбнулся такому пояснению. Но потом отцы-командиры всё-таки растолковали солдатам, в чём разница между прапорщиком и генерал-лейтенантом.
Прекрасно шпрехал по-английски
В то время, когда я в 1979 году принимал присягу, к нам в роту привезли молодых солдат из армии ГДР. Как-то нужно пообщаться. Я стал к ним обращаться: «Ду ю спик инглиш?». Один солдат ответил утвердительно, и мы начали беседовать. После обеда ко мне подошёл мой сослуживец и спросил: «А где ты так хорошо по-немецки научился разговаривать?»
Ржали как лошади
В 1990 году полк, в котором я служил, вывели из Чехословакии на Урал, в Чебаркуль. На новом месте предстояла огромная работа по обустройству быта военнослужащих, формированию учебно-материальной базы. К тому же никто не отменял занятия по боевой подготовке. В то время зарождалась гласность в средствах массовой информации. Газета «Комсомольская правда» на первой странице напечатала репортаж про наш полк. И всё бы ничего, но заголовок журналисты придумали сногсшибательный: «Если бы наш полк был кавалерийским, то лошади бы сдохли на третьи сутки». Многие от такого сравнения действительно ржали как лошади…
И чему их только в институтах учат?
В Германии и Чехословакии по железным дорогам курсировали небольшие вагончики, напоминающие автобус. Военнослужащие Группы советских войск в Германии называли их «подкидышами». Однажды прослуживший неделю молодой лейтенант-переводчик, выпускник Горьковского института иностранных языков, вышел вместе с матёрым прапорщиком – техником разведывательной десантной роты – в соседний город для закупки канцелярских принадлежностей. На железнодорожном вокзале прапорщик говорит лейтенанту: «Спроси у немцев, когда на Олимпишесдорф подкидыш отправляется». Лейтенант поразмыслил и говорит: «Я не знаю значения слова «подкидыш». На что прапорщик снисходительно подвёл итог: «И чему вас только в институтах иностранных языков учат? Даже не знаете, что такое подкидыш!».
Александр ОТАВИН
Писающий диверсант
Тракториста Мишу сослуживцы третировали, наверное, полгода. Как только видели, что парень направлялся в сторону уличного туалета, ему все кричали: «Веник возьми, валенок!» Миша был родом из села, где работал трактористом. Специальность пригодилась в пограничном отряде. По заявкам близлежащих застав его с трактором вывозили на боронение КСП – контрольно-следовой полосы. Однажды Миша пахал-пахал, да и захотел по нужде. Но вот ведь недотёпа! Когда пошёл в кустки, то обошёл трактор сзади, уже по пахоте, а вернулся к трактору – спереди и поехал дальше. На КСП остались чёткие следы. И тут уже не до шуток. Получается, диверсант со стороны Китая прошёл по КСП сквозь священные и неприкосновенные рубежи Родины и скрылся на её безбрежных просторах. Когда пограничный наряд обнаружил сей факт, по тревоге подняли всю заставу и пол-отряда. Собаки дальше кустов не пошли. Ну, и кто-то из офицеров сообразил, что наследить мог работавший на полосе тракторист, который к тому времени уже отбыл в отряд. Мишу отправили обратно на заставу, причём отдельно везли его сапоги 45-го размера. Сначала он признался, что ходил в кустики пописать, потом собаки «подтвердили», что следы от его сапог, а потом отпечатки его растоптанных кирзачей сверили с теми, которые остались на КСП. Только после тройной проверки дали отбой тревоге. Тракториста офицеры и костерили, и материли на чём свет стоит, потому что о происшествии уже доложили едва ли не в Москву. Погранвойска входили в состав КГБ, и отношение к госгранице СССР всегда было максимально серьёзным. Заместитель начальника отряда до посинения орал на бедного Мишу. Многие погранцы слышали его фразу: «Валенок! В следующий раз пойдёшь в туалет – бери с собой веник и заметай следы». Удивительно, но тракториста даже не наказали. Через пару дней он опять отправился на пахоту КСП.
Лидия Андреевна МАЛЁВА
И погнался солдат за козой по улице
Полвека тому назад в нашем городе на территории профилактория «Южный», где сейчас комплексный центр социального обслуживания населения, располагалась воинская часть. Среди недели солдат строем водили в баню (нынче там Центральный рынок). Они маршировали по улице Калинина и сворачивали налево на улицу Горелова. Иногда шли со строевой песней, иногда молча. Тогда на всю округу слышен был их чеканный шаг. В субботу и воскресенье – в дни увольнительных – служаки проделывали тот же путь, но уже по одному-вдвоём. Служили в то время по три года, и солдатики нередко заводили романы с кыштымскими девушками, иногда завершавшиеся свадьбой. Мы, подростки 14-15 лет, в летние каникулы были всегда в курсе, что происходит на нашей улице. Расскажу про пару приключений, молва о которых разнеслась далеко окрест. Жили мы все в частном секторе, и в каждом подворье держали помногу животин. Это я к тому, что всегда требовался приличный запас воды. Солдаты во время увольнительных заходили к нашим соседкам – девушкам и приглашали их гулять. Родители отпускали при условии, что бочка с водой будет наполнена. В очередное увольнение один из солдат заходит за моей соседкой. А бочка пустая. Он берётся помогать девушке носить воду. Колонка была на улице Ленина, где построили сейчас новый дом, до наших домов – 12 дворов. Новоявленный помощник, согнувшись под тяжестью вёдер (раньше они были железные, 12- литровые), наклонив голову вниз, бегом несётся по тротуару от колонки до бочки. Надо сказать, что в одном месте тротуар прерывался. Там была вырыта большая канава, и в неё с огородов стекала лишняя вода. Над канавой был прокинут мостик. Вступив в очередной раз на этот мостик, солдат услышал грозное: «Рядовой М.! Стоять! Смирно!» Солдат от неожиданности по инерции выпрямился, руки по швам. Вёдра же с водой полетели в грязную канаву. И все трое – командир отделения, солдатик и его девушка оказались с головы до пят уляпаны чёрной жижей. Нам смешно, а рядовому не давали увольнительную три месяца. Второй эпизод тоже связан с водой. У соседки был кавалер, почти жених. Служба скоро заканчивалась, и он помогал носить воду уже на правах хозяина. Вечером каждый день по улице из леса возвращался большой табун. Животные плотной стеной перегораживали всю улицу. Носильщик воды решил пропустить стадо. Поставил вёдра на дорогу, встал рядом и стал отмахиваться фуражкой от жары и назойливого мелкого скота. Вот какая-то пакостливая козушка потянулась к ведру. Солдат наклонился, пытаясь отогнать её. Коза взбрыкнула. Сторожевой ведра от неожиданности взмахнул руками, и вот уже его фуражка на рогах плутовки, которая от испуга понеслась вдоль улицы. Очнувшись, солдат помчался за ней. Представьте картину: по середине улицы бежит коза с фуражкой на голове, за ней – солдат! Бежать пришлось далеко, до улицы Малышева, пока озорница не попала домой. Всем нам было смешно, но и жалко солдата. Некоторые даже бросились помогать ловить козу, но безуспешно.
Гвардии рядовой запаса Александр МИХАЙЛОВ
Как мы яблоками затаривались
Служить мне довелось в Группе советских войск в Германии, в Военно-Воздушных Силах механиком. По роду службы часто летал на учения, в командировки. Летом 1972 года, во время Мюнхенской Олимпиады, меня в составе механиков, техников и лётчиков нашего полка отправили в дежурное звено на охрану воздушной границы ГДР в небольшой городок Альтштадт. Сослуживцы, узнав, куда мы направляемся, поставили нам «боевую задачу»: привезти мешок яблок. Оказалось, что рядом с аэродромом, на котором базировалось дежурное звено, находился лес, а может, большой сад с фруктовыми деревьями, о которых знали те, кто уже нёс здесь службу. Глубокой ночью, когда и луны на небе не видно, я по нарисованному товарищами плану вместе с напарником добрался до этого фруктового рая. Нашли яблони и только влезли на первую, стоявшую около дороги, как вдруг… кто-то едет на велосипеде. Мы замерли. Ну, не полагалось советским военнослужащим покидать расположение полка и уж тем более собирать иностранные яблоки! Сидим с приятелем на дереве и почти не дышим. А велосипедисты остановились у ближайших кустов и стали возиться со своей двухколёсной техникой. Видимо, ремонт потребовался. Что они там говорили – было не разобрать, зато русский мат мы слышали прекрасно. Скорее всего, это были наши «зёмы» – солдаты с местного аэродрома. Обнаруживать себя мы не рискнули. А как их отогнать? Спрашиваю шёпотом у напарника: «Ты по-немецки что-нибудь знаешь?» А тот самодовольно заявляет: «Конечно! Хенде хох. Гитлер капут». Мои познания оказались пошире. Всё-таки в школе и техникуме у меня по немецкому была твёрдая «четвёрка». Слезли мы с дерева, на цыпочках отбежали в сторону, а потом, громко козыряя немецкими фразами, пошли обратно к нашей яблоне. Я «шпрехал», а приятель поддакивал: «О! Йя, йя! Натюрлих! Дас ист фантастиш!» Слышим, ремонтники притихли, потом зацокали педали, и помчались родненькие восвояси. Радовались, наверное, что не попались на глаза немцам. Никого не боясь, мы спокойно набрали яблок. Они оказались крупными, сладкими. В общем, боевое задание друзей-товарищей, проявив воинскую смекалку и выдержку, мы выполнили на «отлично».
Из-за красоток угодил в яму
В следующий раз послали нас на командирские полёты в Гроссенхайн. А рядом с аэродромом у немцев находился целлюлозно-бумажный комбинат. В ГДР нравы были куда как свободнее, чем в СССР. Все знали, что на комбинате среди макулатуры полно журналов с красотками. Решили мы разжиться такими привлекательными картинками. Отправились за добычей ночью. Пролезли под колючей проволокой. Двигались где ползком, где короткими перебежками. Территория комбината освещалась неравномерно. Местами стояла непролазная тьма. В общем, чувствовали мы себя как партизаны в немецком тылу. Набрали журналов и перебежками отправились в обратный путь. И угораздило же меня провалиться одной ногой в какую-то яму. Вернулись в казарму, глянул я на себя, а одна штанина синей спецовки-«технички» и сапог оказались облеплены какой-то белой массой. Как потом оказалось, провалился я в отстойную яму с хлоркой или какой-то другой химией, где размокала макулатура. Сапог я замазал ваксой, а «техничку» решил постирать, да не тут-то было. От хлорки она отбелилась. На следующий день на построении меня увидел старшина. У него глаза на лоб полезли: одна штанина у меня тёмно-синяя, а другая – светло-голубая. Пришлось оправдываться, дескать, вчера тревогу объявляли, а я штаны стирал и не успел до конца дело довести. Старшина влепил мне наряд вне очереди на кухню, но перед этим приказал достирать вторую штанину. А как её после хлорки отстирать? Чтобы различия стёрлись, надо бы и вторую штанину в ту химию окунуть… Выручил меня каптёрщик – земляк из Челябинска. Он тайком от старшины поменял мне «техничку». Тайну штанины я так никому и не выдал. Правда, в наряд сходить пришлось.
Дмитрий КОСУНОВ
Родовитый свинарь
В новобранцах оказался пухлый парнишка, призванный с первого курса какого-то института. Всё бы ничего, но гонора у него было с избытком. А тут он ещё начал кичиться тем, что приходится потомком Барклая-де-Толли. Это русский генерал, который в 1812 году командовал армией до Кутузова. Наверное, парнишка думал, что такое родство (а как это проверить?) обеспечит ему вольготную жизнь, а потому дерзил, пытался уклоняться и от мытья полов, и от другой грязной работы. Однажды командир взвода пару раз врезал ему по шее и поплатился за неуставщину своими сержантскими лычками. Командир роты, от греха подальше, отправил родовитого потомка работать… на свинокомплекс, который имелся в расположении части. Ох, и хохотали в роте, когда потомок с кислой рожей уходил к свиньям. Парни скрипели мозгами и вспоминали разные известные французские словечки. Дескать, придётся теперь барХлаю (это стало его кличкой) хрюшкам свою аристократию демонстрировать. Дескать, извольте, свиньи, откушать – силь ву пле ратрапер дине. Но бархлай и со свиньями не ужился. В его дежурство сдохла пара хрюшек, как французы на Бородино, и командование отправило его куда-то в тьму-таракань – с глаз подальше.
Как утюг матрацы гладил
Было это в середине 80-х годов. Когда в пограничный отряд прибыла из учебки группа молодых сержантов, на третий день к ним для занятий пришёл подполковник Г…ли. По-русски он говорил с характерным акцентом, при этом уж очень виртуозно матерился. Была у него присказка: «Я буду разговаривать с вами на «ВЫ»: «(непечатное слово), ВЫсушу и ВЫброшу!». И вот этот маленький толстенький офицер не нашёл ничего лучшего, как преподать сержантам правила… заправки кровати. О! Это целое искусство. Матрацы в армии были в нашу пору тощие, как блин. К ним прилагались две простынки да тоненькое байковое одеяльце. Но этот комплект на кровати надо было уложить так, чтобы всё выглядело идеально ровным и с квадратными углами, при этом жидкая подушка непременно должна стоять как идеальный конус. Для выравнивания спальных принадлежностей использовались дощечки-гладилки. Подполковник внушал сержантам: «Работайте гладилками нежно, представляйте, что гладите девушку – и всё получится». Орудовал он самозабвенно, аж язык от усердия вытащил. Гладилками щёлкал, наверное, полчаса, а закончил всё гордой фразой: «Учитесь, пока я жив!». Стоило ему уйти, молодые парни тут же вынесли приговор: «Круглый дурак! Раньше тупости родился!». А потом всех смех разобрал. Подполковник маленький, круглый и – гладит. Кличка родилась сразу – «утюг». Потом, когда по утрам в роте шла заправка кроватей, все ржали: «Ну, куда мы без утюга? Чтобы кровати идеально заправить, утюг нужен». Дело дошло до истерического смеха, и офицеры, наслушавшись таких реплик, решили, что у личного состава крыша поехала. На всякий случай они провели занятие… по технике безопасности. Объяснили солдатам и сержантам, что утюгами во избежание пожара при заправке кроватей пользоваться нельзя. Для этого деревянные гладилки есть. А гладить ими надо нежно, словно… девушку. В общем, без женских образов советским офицерам в воспитательном процессе было никак не обойтись.